«Гласные», анализ стихотворения Рембо

История создания и публикации

Стихотворение написано в 1871 г., когда автору было 16 или 17 лет, а его стихи практически нигде не публиковались. Примерно в это время (май 1871 г.) Рембо писал другу-поэту П. Демени: «Я говорю, что нужно стать ясновидцем. <…> Поэт достигает неизвестного, и если даже, обезумевший, он кончит тем, что утратит понимание своих видений, – он их видел!»

В возрасте двадцати лет Рембо прекращает писать стихи, странствует по свету и, осев наконец в Африке (в Адене, потом в Хараре), занимается коммерцией и полностью отходит от литературы. Но его друг Поль Верлен не забыл ни его самого, ни его поэзию. Он задался целью донести её до читателей.

Стихотворение Артюра Рембо «Гласные» было одним из первых, опубликованных Верленом в октябре 1883 года в еженедельной литературно-политической газете (левого направления) «Лютес» и затем в 1884 году в сборнике «Les Poètes mauditis» («Проклятые поэты»).

При жизни Артюра Рембо его стихотворение «Гласные» успел опубликовать также Ги де Мопассан в своей книге «Бродячая жизнь и В зелёном кабаре» («La revue d’aujourd’hui», март 1890 г.).

Тема и её интерпретации

Как только «Гласные» появились в печати, читатели засыпали недоумёнными вопросами редакцию «Лютес» и публикатора стихотворения Поля Верлена. И конечно главным был вопрос о теме стихотворения: о чём, собственно, хотел нам поведать этот юноша в своём необычайном послании?

Сам Верлен от вопросов о теме стихотворения Рембо отделывался полушутками, например: «Я ведь тогда неплохо знал Рембо, и я могу вам точно заявить, что ему было глубоко наплевать, какого на самом деле цвета буква А. Он так её видел: иногда чёрной, иногда красной, иногда зелёной… Он ровно ничего не хотел нам этим сказать».

Верлену, однако, не поверила ни публика, ни критика. К 100-летию стихотворения в журнале «La Bibliotèque Volante» (1971, № 4, juillet) вышла солидная подборка интерпретаций «Гласных» за целый век.

За эти сто лет критики, во-первых, попытались втиснуть это стихотворение в рамки определённой традиции «искания соответствий»: от «соответствий» Ш. Бодлера до «цветозвуков» В. Кандинского (см. ниже). В то же время имели место попытки связать стихотворение Рембо с различными «способами видения»: детским (Сюзан Бернар), эротическим (Робер Фориссон) и т.п.

Жанр и литературное направление

Итак, современники не поверили Верлену, утверждавшему, что его юный друг Рембо «ровно ничего не хотел сказать» своим стихотворением, и на то была причина. Эпоху Верлена – эпоху импрессионизма (и в том числе импрессионистической звукописи, признанным мастером которой был сам Верлен) к началу 1880-х сменила эпоха символизма, в которую современники попытались задним числом вписать и Рембо, да и Верлена – или в худшем случае рассматривать их как «предтеч» символизма.

Что же говорит за то, что Рембо и в самом деле пытался, в пику Верлену, создать некую теорию «символистической звукописи»? Во-первых, жанровая форма «Гласных» – форма сонета, которая во французской лирике традиционно связана в том числе и с медитативно-философской линией. Как утверждал проф. Л. Г. Андреев (один из лучших в России знатоков Рембо), «стихотворение написано категорично, доктринально, оно предлагает новое видение, новый принцип формирования образа, исходящий из соответствия звука и цвета».

Но что если Рембо (как намекал Верлен) просто пошутил, а его сонет – пародия на глубокомысленные «теоретические» сонеты? «Однако поэт не властен над судьбой своих созданий, – возражал на этот довод Л. Г. Андреев, – и если даже «Гласные» – шутка гения, то значение её серьёзно». В таком случае Артюра Рембо можно было бы считать предтечей даже не символизма, а абстракционизма или супрематизма Василия Кандинского, создавшего принципиально новую систему в изобразительном искусстве и новый язык, согласно которому любой цвет, линия, геометрическая фигура, их сочетания могут вызвать самые разные ассоциации: зрительные, звуковые, вкусовые и прочие.

Композиция и образы

Сонет Рембо обладает композиционной стройностью, прекрасно переданной в русском переводе Е. Г. Бекетовой (бабушки Александра Блока). Единственное, что в этом смысле не удаётся и вряд ли когда-нибудь удастся воспроизвести в русском переводе (из-за слишком большой длины слов, обозначающих цвета) – это первая строка сонета, в которой сразу заданы «цветовые видения» всех пяти гласных:

А — черный; белый — Е; И — красный; У — зелёный.
О — синий: тайну их скажу я в свой черёд.

И затем «тайнам» А, Е и И уделено по две строки, а последние сонетные трёхстишия строго поделены между У и О.

Все пять гласных щедро наделены метафорическими характеристиками, которыми, собственно, содержание сонета полностью исчерпывается:

А — бархатный корсет на теле насекомых,
Которые жужжат над смрадом нечистот.
Е — белизна холстов, палаток и тумана.
Блеск горных родников и хрупких опахал!
И — пурпурная кровь, сочащаяся рана
Иль алые уста средь гнева и похвал.
У — трепетная рябь зелёных волн широких,
Спокойные луга, покой морщин глубоких
На трудовом челе алхимиков седых.
О — звонкий рёв трубы, пронзительный и странный,
Полёты ангелов в тиши небес пространной —
О — дивных глаз её лиловые лучи.

Размер и рифмовка

В приведённом выше переводе несколько нарушена рифмовка оригинала, где в обоих катренах рифма кольцевая. В терцетах же между собою рифмуются каждые первые две строки внутри трёхстиший, а рифмовка последних строк терцетов связывает воедино сами терцеты, завершая образование сонетной формы как единой 14-строчной строфы.

По размеру стихотворение приближается к александрийскому стиху с обязательной цезурой после второй стопы. Такой размер подчёркивает близость сонета Рембо (быть может слегка пародийную) к традиционной французской медитативно-философской лирике. Однако в оригинале стройный «александрийский» ритм часто ломается (из русских переводчиков эту «ломку» лучше других передаёт перевод Н. С. Гумилёва), и таким образом стих часто становится разностопным, подражая интонации разговорной речи и предвещая скорое разрушение французского стиха, грядущее наступление дольника и верлибра.

По писателю: Рембо Артюр